Драгунский Первый День Текст
Posted By admin On 10.06.19Виктор Драгунский. Денискины рассказы: Куриный бульон. Мама принесла из магазина курицу, большую, синеватую, с длинными костлявыми ногами.. Мы варим бульон, и очень скоро у нас будет обед из двух блюд: на первое – бульон с хлебом, на второе – курица вареная, горячая, дымящаяся. Ну-ка брось свою репинскую кисть и давай помогай! Я сказал: – А что я должен делать?. Я люблю слушать, как жук копается в коробочке. И люблю в выходной день утром залезать к папе в кровать, чтобы поговорить с ним о собаке: как мы будем жить просторней, и купим собаку, и будем с ней заниматься, и будем ее кормить, и какая она будет потешная и умная, и как она будет воровать сахар, а я буду за нею сам. Скачайте или читайте онлайн любую книгу автора Виктор Драгунский. К столетию со дня. Виктор Драгунский. Артисты сидят и кричат себе целый день. Первый раз к нам. Читать онлайн 'Денискины рассказы (с иллюстрациями)' автора Драгунский Виктор Юзефович - RuLit - Страница 1. Главная форум контакты. Главная » Книги » Драгунский Виктор Юзефович » Денискины рассказы (с иллюстрациями) » Страница 1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 « ‹ › ». Выбрать главу. Виктор Драгунский. Денискины рассказы. «Он живой и светится».
Виктор Драгунский Денискины рассказы Англичанин Павля – Завтра первое сентября, – сказала мама, – и вот наступила осень, и ты пойдёшь уже во второй класс. О, как летит время! – И по этому случаю, – подхватил папа, – мы сейчас «зарежем арбуза»! И он взял ножик и взрезал арбуз. Когда он резал, был слышен такой полный, приятный, зелёный треск, что у меня прямо спина похолодела от предчувствия, как я буду есть этот арбуз. И я уже раскрыл рот, чтобы вцепиться в розовый арбузный ломоть, но тут дверь распахнулась, и в комнату вошёл Павля. Мы все страшно обрадовались, потому что он давно уже не был у нас, и мы по нём соскучились.
– Ого, кто пришёл! – сказал папа. – Сам Павля. Сам Павля-Бородавля!
– Садись с нами, Павлик, арбуз есть, – сказала мама. – Дениска, подвинься. Я сказал: – Привет! – и дал ему место рядом с собой.
Он сказал: – Привет! – и сел. И мы начали есть, и долго ели, и молчали.
Нам неохота было разговаривать. А о чём тут разговаривать, когда во рту такая вкуснотища! И когда Павле давали третий кусок, он сказал: – Ах, люблю я арбуз.
Мне бабушка никогда не даёт его вволю поесть. – А почему? – спросила мама. – Она говорит, что после арбуза у меня получается не сон, а сплошная беготня. – Правда, – сказал папа. – Вот поэтому-то мы и едим арбуз с утра пораньше. К вечеру его действие кончается и можно спокойно спать. Ешь давай, не бойся.
– Я не боюсь, – сказал Павля. И мы все опять занялись делом, и опять долго молчали. И когда мама стала убирать корки, папа сказал: – А ты чего, Павля, так давно не был у нас? – Да, – сказал я. – Где ты пропадал? Что ты делал? И тут Павля напыжился, покраснел, поглядел по сторонам и вдруг небрежно так обронил, словно нехотя: – Что делал, что делал Английский изучал, вот что делал.
Я прямо опешил. Я сразу понял, что всё лето зря прочепушил. С ежами возился, в лапту играл, пустяками занимался. А вот Павля, он время не терял, нет, шалишь, он работал над собой, он повышал свой уровень образования. Он изучал английский язык и теперь небось сможет переписываться с английскими пионерами и читать английские книжки! Я сразу почувствовал, что умираю от зависти, а тут ещё мама добавила.
– Вот, Дениска, учись. Это тебе не лапта!
– Молодец, – сказал папа, – уважаю! Павля прямо засиял: – К нам в гости приехал студент, Сева. Так вот он со мной каждый день занимается.
Вот уже целых два месяца. Прямо замучил совсем. – А что, трудный английский язык? – спросил я. – С ума сойти, – вздохнул Павля.
– Ещё бы не трудный, – вмешался папа. – Там у них сам чёрт ногу сломит. Уж очень сложное правописание. Пишется Ливерпуль, а произносится Манчестер. – Ну да! – сказал я. – Верно, Павля? – Прямо беда, – сказал Павля, – я совсем измучился от этих занятий, похудел на двести грамм. – Так что ж ты не пользуешься своими знаниями, Павлик? – сказала мама. – Ты почему, когда вошёл, не сказал нам по-английски «здрасте»?
– Я «здрасте» ещё не проходил, – сказал Павля. – Ну вот ты арбуза поел, почему не сказал «спасибо»?
– Я сказал, – сказал Павля. – Ну да, по-русски-то ты сказал, а по-английски? – Мы до «спасибо» ещё не дошли, – сказал Павля. – Очень трудное пропо-ви-сание. Тогда я сказал: – Павля, а ты научи-ка меня, как по-английски «раз, два, три».
– Я этого ещё не изучил, – сказал Павля. – Что же ты изучал? – закричал я. – За два месяца ты всё-таки хоть что-нибудь-то изучил? – Я изучил, как по-английски Петя, – сказал Павля. – Пит! – торжествующе объявил Павля. – По-английски «Петя» будет «Пит». – Он радостно засмеялся и добавил: – Вот завтра приду в класс и скажу Петьке Горбушкину: «Пит, а Пит, дай ластик!» Небось рот разинет, ничего не поймёт.
Вот потеха-то будет. Верно, Денис? – Верно, – сказал я. – Ну, а что ты ещё знаешь по-английски?
– Пока всё, – сказал Павля. Арбузный переулок Я пришёл со двора после футбола усталый и грязный, как не знаю кто. Мне было весело, потому что мы выиграли у дома номер пять со счётом 44:37. В ванной, слава богу, никого не было. Я быстро сполоснул руки, побежал в комнату и сел за стол. Я сказал: – Я, мама, сейчас быка съесть могу. Она улыбнулась.
– Живого быка? – сказала она. – Ага, – сказал я, – живого, с копытами и ноздрями! Мама сейчас же вышла и через секунду вернулась с тарелкой в руках. Тарелка так славно дымилась, и я сразу догадался, что в ней рассольник.
Мама поставила тарелку передо мной. – Ешь! – сказала мама. Но это была лапша. Вся в пенках.
Это почти то же самое, что манная каша. В каше обязательно комки, а в лапше обязательно пенки. Я просто умираю, как только вижу пенки, не то чтобы есть. Я сказал: – Я не буду лапшу! Мама сказала: – Безо всяких разговоров!
Мама сказала: – Ты меня вгонишь в гроб! Ты на кого похож? Ты вылитый Кощей! Я сказал: – Лучше убей меня!
Но мама вся прямо покраснела и хлопнула ладонью по столу: – Это ты меня убиваешь! И тут вошёл папа. Он посмотрел на нас и спросил: – О чём тут диспут? О чём такой жаркий спор? Мама сказала: – Полюбуйся!
Не хочет есть. Парню скоро одиннадцать лет, а он, как девочка, капризничает. Мне скоро девять. Но мама всегда говорит, что мне скоро одиннадцать. Когда мне было восемь лет, она говорила, что мне скоро десять. Папа сказал: – А почему не хочет?
Что, суп пригорел или пересолен? Я сказал: – Это лапша, а в ней пенки Папа покачал головой: – Ах, вот оно! Его высокоблагородие фон-барон Кутькин-Путькин не хочет есть молочную лапшу! Ему, наверно, надо подать марципаны на серебряном подносе! Я засмеялся, потому что я люблю, когда папа шутит. – Это что такое – марципаны? – Я не знаю, – сказал папа, – наверно, что-нибудь сладенькое и пахнет одеколоном.
Специально для фон-барона Кутькина-Путькина! А ну давай ешь лапшу! – Да ведь пенки же! – Заелся ты, братец, вот что! – сказал папа и обернулся к маме. – Возьми у него лапшу, – сказал он, – а то мне просто противно! Кашу он не хочет, лапшу он не может!
Капризы какие! Терпеть не могу! Он сел на стул и стал смотреть на меня. Лицо у него было такое, как будто я ему чужой. Он ничего не говорил, а только вот так смотрел – по-чужому. И я сразу перестал улыбаться – я понял, что шутки уже кончились. А папа долго так молчал, и мы все так молчали, а потом он сказал, и как будто не мне, и не маме, а так кому-то, кто его друг: – Нет, я, наверно, никогда не забуду эту ужасную осень, – сказал папа, – как невесело, неуютно тогда было в Москве Война, фашисты рвутся к городу.
Холодно, голодно, взрослые все ходят нахмуренные, радио слушают ежечасно Ну, всё понятно, не правда ли? Мне тогда лет одиннадцать-двенадцать было, и, главное, я тогда очень быстро рос, тянулся кверху, и мне всё время ужасно есть хотелось. Мне совершенно не хватало еды. Я всегда просил хлеба у родителей, но у них не было лишнего, и они мне отдавали свой, а мне и этого не хватало. И я ложился спать голодный, и во сне я видел хлеб. Да что У всех так было. История известная.
Писано-переписано, читано-перечитано И вот однажды иду я по маленькому переулку, недалеко от нашего дома, и вдруг вижу – стоит здоровенный грузовик, доверху заваленный арбузами. Я даже не знаю, как они в Москву попали. Какие-то заблудшие арбузы. Наверно, их привезли, чтобы по карточкам выдавать. И наверху в машине стоит дядька, худой такой, небритый и беззубый, что ли, – рот у него очень втянулся. И вот он берёт арбуз и кидает его своему товарищу, а тот – продавщице в белом, а та – ещё кому-то четвёртому И у них это ловко так цепочкой получается: арбуз катится по конвейеру от машины до магазина. А если со стороны посмотреть – играют люди в зелёно-полосатые мячики, и это очень интересная игра.
Я долго так стоял и на них смотрел, и дядька, который очень худой, тоже на меня смотрел и всё улыбался мне своим беззубым ртом, славный человек. Но потом я устал стоять и уже хотел было идти домой, как вдруг кто-то в их цепочке ошибся, загляделся, что ли, или просто промахнулся, и пожалуйте – тррах! Тяжеленный арбузище вдруг упал на мостовую. Прямо рядом со мной. Он треснул как-то криво, вкось, и была видна белоснежная тонкая корка, а за нею такая багровая, красная мякоть с сахарными прожилками и косо поставленными косточками, как будто лукавые глазки арбуза смотрели на меня и улыбались из серёдки. И вот тут, когда я увидел эту чудесную мякоть и брызги арбузного сока и когда я почуял этот запах, такой свежий и сильный, только тут я понял, как мне хочется есть. Но я отвернулся и пошёл домой.
И не успел я отойти, вдруг слышу – зовут. «Мальчик, мальчик!» Я оглянулся, а ко мне бежит этот мой рабочий, который беззубый, и у него в руках разбитый арбуз. Он говорит: «На-ка, милый, арбуз-то, тащи, дома поешь!» И я не успел оглянуться, а он уже сунул мне арбуз и бежит на своё место, дальше разгружать. И я обнял арбуз и еле доволок его до дому, и позвал своего дружка Вальку, и мы с ним оба слопали этот громадный арбуз.
Ах, что это была за вкуснота! Передать нельзя!
Мы с Валькой отрезали большущие кусищи, во всю ширину арбуза, и когда кусали, то края арбузных ломтей задевали нас за уши, и уши у нас были мокрые, и с них капал розовый арбузный сок. И животы у нас с Валькой надулись и тоже стали похожи на арбузы. Если по такому животу щёлкнуть пальцем, звон пойдёт знаешь какой! Как от барабана. И об одном только мы жалели, что у нас нет хлеба, а то бы мы ещё лучше наелись. Да Папа отвернулся и стал смотреть в окно.
– А потом ещё хуже – завернула осень, – сказал он, – стало совсем холодно, с неба сыпал зимний, сухой и меленький снег, и его тут же сдувало сухим и острым ветром. И еды у нас стало совсем мало, и фашисты всё шли и шли к Москве, и я всё время был голодный. И теперь мне снился не только хлеб. Мне ещё снились и арбузы. И однажды утром я увидел, что у меня совсем уже нет живота, он просто как будто прилип к позвоночнику, и я прямо уже ни о чём не мог думать, кроме еды.
И я позвал Вальку и сказал ему: «Пойдём, Валька, сходим в тот арбузный переулок, может быть, там опять арбузы разгружают, и, может быть, опять один упадёт, и, может быть, нам его опять подарят». И мы закутались с ним в какие-то бабушкины платки, потому что холодюга был страшный, и пошли в арбузный переулок. На улице был серый день, людей было мало, и в Москве тихо было, не то что сейчас. В арбузном переулке и вовсе никого не было, и мы стали против магазинных дверей и ждём, когда же придёт грузовик с арбузами. И уже стало совсем темнеть, а он всё не приезжал. Я сказал: «Наверно, завтра приедет» «Да, – сказал Валька, – наверно, завтра». И мы пошли с ним домой.
А назавтра снова пошли в переулок, и снова напрасно. И мы каждый день так ходили и ждали, но грузовик не приехал.
Папа замолчал. Он смотрел в окно, и глаза у него были такие, как будто он видит что-то такое, чего ни я, ни мама не видим.
Мама подошла к нему, но папа сразу встал и вышел из комнаты. Мама пошла за ним.
А я остался один. Я сидел и тоже смотрел в окно, куда смотрел папа, и мне показалось, что я прямо вот вижу папу и его товарища, как они дрогнут и ждут. Ветер по ним бьёт, и снег тоже, а они дрогнут и ждут, и ждут, и ждут И мне от этого просто жутко сделалось, и я прямо вцепился в свою тарелку и быстро, ложка за ложкой, выхлебал её всю, и наклонил потом к себе, и выпил остатки, и хлебом обтёр донышко, и ложку облизал. Бы Один раз я сидел, сидел и ни с того ни с сего вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я надумал, что вот как хорошо было бы, если бы всё вокруг на свете было устроено наоборот. Ну вот, например, чтобы дети были во всех делах главные, а взрослые должны были бы их во всём, во всём слушаться. В общем, чтобы взрослые были как дети, а дети как взрослые.
Вот это было бы замечательно, очень было бы интересно. Во-первых, я представляю себе, как бы маме «понравилась» такая история, что я хожу и командую ею, как хочу, да и папе небось тоже бы «понравилось», а о бабушке и говорить нечего. Что и говорить, я всё бы им припомнил! Например, вот мама сидела бы за обедом, а я бы ей сказал: «Ты почему это завела моду без хлеба есть? Вот ещё новости!
Ты погляди на себя в зеркало, на кого ты похожа? Вылитый Кощей! Ешь сейчас же, тебе говорят! – И она бы стала есть, опустив голову, а я бы только подавал команду: – Быстрее! Не держи за щекой! Опять задумалась? Всё решаешь мировые проблемы?
Жуй как следует! И не раскачивайся на стуле!» И тут вошёл бы папа после работы, и не успел бы он даже раздеться, а я бы уже закричал: «Ага, явился! Вечно тебя надо ждать!
Мой руки сейчас же! Как следует, как следует мой, нечего грязь размазывать. После тебя на полотенце страшно смотреть. Щёткой три и не жалей мыла. Ну-ка, покажи ногти! Это ужас, а не ногти.
Это просто когти! Ни с каким мясом я не режу, а стригу очень осторожно. Не хлюпай носом, ты не девчонка Вот так. Теперь садись к столу». Он бы сел и потихоньку сказал маме: «Ну как поживаешь?!» А она бы сказала тоже тихонько: «Ничего, спасибо!» А я бы немедленно: «Разговорчики за столом!
Когда я ем, то глух и нем! Запомните это на всю жизнь. Золотое правило! Положи сейчас же газету, наказание ты моё!» И они сидели бы у меня как шёлковые, а уж когда бы пришла бабушка, я бы прищурился, всплеснул руками и заголосил: «Папа! Полюбуйтесь на нашу бабуленьку! Грудь распахнута, шапка на затылке!
Щёки красные, вся шея мокрая! Хороша, нечего сказать. Признавайся, опять в хоккей гоняла? А это что за грязная палка? Ты зачем её в дом приволокла? Убери её сейчас же с моих глаз – на чёрный ход!» Тут я бы прошёлся по комнате и сказал бы им всем троим: «После обеда все садитесь за уроки, а я в кино пойду!» Конечно, они бы сейчас же заныли и захныкали: «И мы с тобой!
И мы тоже хотим в кино!» А я бы им: «Нечего, нечего! Вчера ходили на день рождения, в воскресенье я вас в цирк водил! Понравилось развлекаться каждый день.
Нате вам тридцать копеек на мороженое, и всё!» Тогда бы бабушка взмолилась: «Возьми хоть меня-то! Ведь каждый ребёнок может провести с собой одного взрослого бесплатно!» Но я бы увильнул, я сказал бы: «А на эту картину людям после семидесяти лет вход воспрещён. Сиди дома, гулёна!» И я бы прошёлся мимо них, нарочно громко постукивая каблуками, как будто я не замечаю, что у них у всех глаза мокрые, и я бы стал одеваться, и долго вертелся бы перед зеркалом, и напевал бы, и они от этого ещё хуже бы мучились, а я бы приоткрыл дверь на лестницу и сказал бы Но я не успел придумать, что бы я сказал, потому что в это время вошла мама, самая настоящая, живая, и сказала: – Ты ещё сидишь?
Ешь сейчас же, посмотри, на кого ты похож? Вылитый Кощей! «Где это видано, где это слыхано» На переменке подбежала ко мне наша октябрятская вожатая Люся и говорит: – Дениска, а ты сможешь выступить в концерте? Мы решили организовать двух малышей, чтобы они были сатирики.
Я говорю: – Я всё хочу! Только ты объясни: что такое сатирики? Люся говорит: – Видишь ли, у нас есть разные неполадки Ну, например, двоечники или лентяи, их надо прохватить. Надо про них выступить, чтобы все смеялись, это на них подействует отрезвляюще. Я говорю: – Они не пьяные, они просто лентяи. – Это так говорится: «отрезвляюще», – засмеялась Люся. – А на самом деле просто эти ребята призадумаются, им станет неловко, и они исправятся. Ну, в общем, не тяни: хочешь – соглашайся, не хочешь – отказывайся!
Я сказал: – Ладно уж, давай! Тогда Люся спросила: – А у тебя есть партнёр? Люся удивилась. – Как же ты без товарища живёшь? – Товарищ у меня есть, Мишка. А партнёра нету. Люся снова улыбнулась: – Это почти одно и то же.
А он музыкальный, Мишка твой? – Нет, обыкновенный. – Петь умеет? – Очень тихо Но я научу его петь громче, не беспокойся. Тут Люся обрадовалась: – После уроков притащи его в малый зал, там будет репетиция! И я со всех ног пустился искать Мишку. Он стоял в буфете и ел сардельку.
– Мишка, хочешь быть сатириком? А он сказал: – Погоди, дай поесть. Я стоял и смотрел, как он ест. Сам маленький, а сарделька толще его шеи. Он держал эту сардельку руками и ел прямо целой, не разрезая, и шкурка трещала и лопалась, когда он её кусал, и оттуда брызгал горячий пахучий сок. И я не выдержал и сказал тёте Кате: – Дайте мне, пожалуйста, тоже сардельку, поскорее!
И тётя Катя сразу протянула мне мисочку. И я очень торопился, чтобы Мишка без меня не успел съесть свою сардельку: мне одному не было бы так вкусно. И вот я тоже взял свою сардельку руками и тоже, не чистя, стал грызть её, и из неё брызгал горячий пахучий сок. И мы с Мишкой так грызли на пару, и обжигались, и смотрели друг на дружку, и улыбались. А потом я ему рассказал, что мы будем сатирики, и он согласился, и мы еле досидели до конца уроков, а потом побежали в малый зал на репетицию.
Там уже сидела наша вожатая Люся, и с ней был один парнишка, приблизительно из четвёртого, очень некрасивый, с маленькими ушами и большущими глазами. Люся сказала: – Вот и они! Познакомьтесь, это наш школьный поэт Андрей Шестаков. Мы сказали: – Здоруво! И отвернулись, чтобы он не задавался. А поэт сказал Люсе: – Это что, исполнители, что ли? Он сказал: – Неужели ничего не было покрупней?
Люся сказала: – Как раз то, что требуется! Но тут пришёл наш учитель пения Борис Сергеевич.
Он сразу подошёл к роялю. – Нуте-с, начинаем! Андрюшка вынул из кармана какой-то листок и сказал: – Вот.
Я взял размер и припев у Маршака, из сказки об ослике, дедушке и внуке: «Где это видано, где это слыхано» Борис Сергеевич кивнул: – Читай вслух! Андрюшка стал читать. Мелом расчерчен асфальт на квадратики, Манечка с Танечкой прыгают тут, Где это видано, где это слыхано — В «классы» играют, а в класс не идут?! Опять здурово.
Нам очень понравилось! Этот Андрюшка просто настоящий молодец, вроде Пушкина!
Борис Сергеевич сказал: – Ничего, неплохо! А музыка будет самая простая, вот что-нибудь в этом роде. – И он взял Андрюшкины стихи и, тихонько наигрывая, пропел их все подряд. Получилось очень ловко, мы даже захлопали в ладоши. А Борис Сергеевич сказал: – Нуте-с, кто же наши исполнители?
А Люся показала на нас с Мишкой: – Вот! – Ну что ж, – сказал Борис Сергеевич, – у Миши хороший слух Правда, Дениска поёт не очень-то верно. Я сказал: – Зато громко. И мы начали повторять эти стихи под музыку и повторили их, наверно, раз пятьдесят или тысячу, и я очень громко орал, и все меня успокаивали и делали замечания: – Ты не волнуйся!
Не надо так громко! Особенно горячился Андрюшка. Он меня совсем затормошил. Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение – это именно когда громко! И вот однажды, когда я пришёл в школу, я увидел в раздевалке объявление. Сегодня на большой перемене в малом зале состоится выступление летучего патруля « Пионерского Сатирикона»! Исполняет дуэт малышей!
На злобу дня! Приходите все! И во мне сразу что-то ёкнуло. Я побежал в класс. Там сидел Мишка и смотрел в окно. Я сказал: – Ну, сегодня выступаем!
А Мишка вдруг промямлил: – Неохота мне выступать Я прямо оторопел. Как – неохота? Ведь мы же репетировали? А как же Люся и Борис Сергеевич? А все ребята, ведь они читали афишу и прибегут как один? Я сказал: – Ты что, с ума сошёл, что ли?
Людей подводить? А Мишка так жалобно: – У меня, кажется, живот болит. Я говорю: – Это со страху. У меня тоже болит, но я ведь не отказываюсь! Но Мишка всё равно был какой-то задумчивый.
На большой перемене все ребята кинулись в малый зал, а мы с Мишкой еле плелись позади, потому что у меня тоже совершенно пропало настроение выступать. Но в это время нам навстречу выбежала Люся, она крепко схватила нас за руки и поволокла за собой, но у меня ноги были мягкие, как у куклы, и заплетались.
Это я, наверно, от Мишки заразился. В зале было огорожено место около рояля, а вокруг столпились ребята из всех классов, и няни, и учительницы. Мы с Мишкой встали около рояля. Борис Сергеевич был уже на месте, и Люся объявила дикторским голосом: – Начинаем выступление «Пионерского Сатирикона» на злободневные темы. Текст Андрея Шестакова, исполняют всемирно известные сатирики Миша и Денис! И мы с Мишкой вышли немножко вперёд.
Мишка был белый, как стена. А я ничего, только во рту было сухо и шершаво, как будто там лежал наждак.
Борис Сергеевич заиграл. Начинать нужно было Мишке, потому что он пел первые две строчки, а я должен был петь вторые две строчки.
Вот Борис Сергеевич заиграл, а Мишка выкинул в сторону левую руку, как его научила Люся, и хотел было запеть, но опоздал, и, пока он собирался, наступила уже моя очередь, так выходило по музыке. Но я не стал петь, раз Мишка опоздал. С какой стати!
Мишка тогда опустил руку на место. А Борис Сергеевич громко и раздельно начал снова. Он ударил, как и следовало, по клавишам три раза, а на четвёртый Мишка опять откинул левую руку и наконец запел.
Мастер улыбки: литературная игра по произведениям В. Драгунского / М. Короткова // Читаем, учимся, играем. Мастер улыбки: литературная игра по произведениям В. Драгунского / М. Короткова // Читаем, учимся, играем. Ребята с нашего двора: литературный КВН по произведениям Н.Н.
Драгунского / М. Андреева // Книжки, нотки и игрушки для Катюшки и Андрюшки. Виктор Юзефович Драгунский, 1913-1972: к 90-летию со дня рождения. 7 / Авт.-сост.: Г.Н. М.: Школьная библиотека, 2003. (Выставка в школьной библиотеке).
От улыбки хмурый день светлей: конкурсная программа для знатоков рассказов Н. Драгунского / С. Климова // Читаем, учимся, играем. 'Денискины рассказы'. Весёлые ребята Виктора Драгунского: путешествие по рассказам В.
Драгунского для детей 7-9 лет / М. Давыдова // Книжки, нотки и игрушки для Катюшки и Андрюшки. Драгунская К.
Про папу моего: воспоминания об отце дочери писателя В. Драгунского / К. Драгунская // Читайка. 'Крайний случай': инсценировка по одноимённому рассказу В. Драгунского к Международному дню друзей для детей 7-10 лет / Е.
Иманбаева // Книжки, нотки и игрушки для Катюшки и Андрюшки. Мой любимый писатель - Виктор Драгунский: театрализованный утренник, конкурсы по произведениям В.
Драгунского / Л. Королёва // Слово и судьба. Минск: Красико-Принт, 2003. (Праздник в школе). План-конспект открытого классного часа 'Путешествие в своё прошлое': сценка 'Тайное всегда становится явным' по рассказу В. Драгунского / С. Ракзина // Классный руководитель.
Ребята с нашего двора: список литературы о жизни и творчестве, список произведений, литературный КВН по рассказам Н. Драгунского // Книжки, нотки и игрушки для Катюшки и Андрюшки. С.3-9 Чикинова Л.
Послушаем Денискины рассказы. Весёлых детских книг творец: литературная викторина по произведениям В. Драгунского / Л. Чикинова // Читаем, учимся, играем.
Виктор Юзефович Драгунский родился 30 ноября 1913 года в Нью-Йорке, куда его совсем юные родители бежали из Белоруссии от еврейских погромов. Не прижившись в Америке, они вернулись с крошечным сыном в Гомель за два месяца до Первой мировой войны. Мальчик рано лишился отца. В 1922 году, когда его отчимом стал актёр еврейского театра М. Рубин, семья начала вести кочевую жизнь, разъезжая с театром по юго-западу России.
Драгунский Первый День Текст
Мальчик много чему научился за два года кочевья: декламировать куплеты, бить чечётку, пародировать актёров. Он имел замечательную память, был от природы артистичен и обладал неподражаемым чувством юмора. В 1925 году они перебрались в Москву. Перепробовав множество профессий, побывав и токарем на заводе «Самоточка», и шорником на фабрике “Спорт-туризм”, Драгунский стал актёром московского Театра сатиры.
Драгунский Первый День Текст Скачать
Искромётный, открытый, отзывчивый, Виктор всегда был окружён друзьями, которые в нём души не чаяли. В 1941 году Виктор, не попавший на фронт из-за астмы, ушёл в ополчение. А позже, когда он вернулся из ополчения прямо в театр, он и его товарищи выезжали в воинские части, давали концерты в госпиталях, гастролировали по Сибири и Дальнему Востоку. Уже тогда Драгунский писал стихи и песни, которые немедленно входили в репертуар актёров. В 1945 году, удачно сыграв в нескольких спектаклях во вновь созданном Театре-студии киноактера, снявшись у Михаила Ромма в фильме «Русский вопрос», Драгунский, тем не менее, стал искать новое поприще. Именно тогда Драгунский создал пародийный «театр в театре» - придуманная им «Синяя птичка» (1948-1958) разыгрывала нечто вроде забавных капустников. По предложению руководства Мосэстрады Драгунский организовал эстрадный ансамбль, который также назывался «Синяя птичка» и ставил концертные программы.
Вначале тексты этих программ писали Виктор Драгунский и его друг Людмила Давидович. Вместе они сочинили несколько песен, которые приобрели популярность и часто исполнялись - в том числе «Три вальса», «Чудо-песенка», «Теплоход», «Звезда моих полей», «Березонька». В то время писательство практически не занимало Драгунского. Первой его книгой стал сборник «Он живой и светится» (1961), именно в нем появились персонажи - Дениска, его папа и мама, множество окружающих их взрослых и детей. Впоследствии Денискины приключения стали пополняться: сборники «Расскажите мне про Сингапур» (1961), «Человек с голубым лицом» (1962), «Девочка на шаре» (1964), «Старый мореход» (1964), «Денискины рассказы» (1966), «Похититель собак» (1966) и др. Все они неоднократно переиздавались, становились основой для сценариев и постановок. Прототипом Дениски Кораблева стал сын писателя, а в книгах нашли отклик действительные события жизни семьи Драгунских.
Кроме детских рассказов у Виктора Драгунского есть две повести, адресованные взрослым читателям: «Он упал на траву» (1961) - о событиях Великой Отечественной войны; «Сегодня и ежедневно» (1964) - о цирке и жизни цирковых артистов. Умер Виктор Юзефович Драгунский в Москве 6 мая 1972 года. Писательскую династию Драгунских продолжили его сын Денис, ставший вполне преуспевающим литератором, и дочь Ксения Драгунская - блистательный детский писатель и драматург. Источник: http://www.jjew.ru/index.php?cnt=10577. К юбилею Виктора Юзефовича Драгунского в нашей библиотеке был проведён цикл мероприятий - заочная литературная викторина по буклету «Денискина викторина», литературный утренник «Этот нормальный, нормальный мир», конкурсная программа «Денискина викторина», книжная выставка «Фантазёры и затейники Виктор Драгунский и Николай Носов».
В помощь библиотекарям и учителям были созданы методико-библиографические пособия, а для читателей - компьютерные игры - мозаики, кроссворд, компьютерная викторина. Участниками мероприятий стали более 150 читателей. На встречу с участниками литературного утренника пришёл сам Дениска Кораблёв, герой целого цикла коротких произведений 'Денискины рассказы'.
Ребята вместе с Дениской разыгрывали сценку из рассказа 'Заколдованная буква', отвечали на вопросы викторины, под гитару пели песню из фильма, снятого по мотивам рассказов В.Ю. Драгунского, посмотрели и обсудили фильм 'Тайное становится явным', рассматривали книги.
Всем очень понравилось.